Одним из первых, знаковых решений нового главы Министерства науки и высшей школы РФ Валерия Фалькова стала отмена скандального приказа Министерства науки и высшего образования РФ (Минобрнауки) от 11 февраля 2019 года № 1-дсп «Об утверждении рекомендаций по взаимодействию с государственными органами иностранных государств, международными и иностранными организациями и приему иностранных граждан в территориальных органах и организациях, подведомственных Министерству науки и высшего образования Российской Федерации». Это вызвало положительную реакцию в научном и образовательном сообществе.

Размышляя о появлении/отмене этого приказа и возможности появления в будущем других ограничений для контактов российских и зарубежных ученых, представляется, что их причина – неоднозначность трактовки понятия «научная дипломатия».

В российской практике и науке как самостоятельное направление внешней политики понятие «научная дипломатия» появилось относительно недавно. Ее определение впервые было дано в Концепции международного научно-технического сотрудничества (МНТС) РФ, утвержденной указом президента РФ от 1 декабря 2016 года № 642: научная дипломатия – «особая форма международного научно-технического сотрудничества, относящаяся к публичной дипломатии, представляющая собой систему взаимодействий ученых, научных коллективов, организаций, выполняющих исследования и разработки, и взаимосвязанная с ней деятельность органов власти, направленная на развитие международных отношений с учетом интересов Российской Федерации, развития диалога научно-технического сообщества и улучшения взаимопонимания между народами».

Традиционные формы реализации этой концепции – организация и проведение мероприятий, различного рода дискуссий, исследований и разработка рекомендаций с участием ученых, осуществление информационно-аналитического сопровождения переговорного процесса. Сюда же можно отнести приглашение ведущих зарубежных исследователей и перспективных молодых ученых для работы и учебы в Россию, информирование зарубежных партнеров о направлениях деятельности национальных образовательных и научных организаций, распространении результатов и достижений российской науки, реализацию совместных международных проектов и публикацию совместных научных статей, монографий, заявлений.

В целом положительная роль научной дипломатии отмечается и политическими элитами, и научным сообществом. Вместе с тем развитие российской научной дипломатии тормозится отсутствием отработанных механизмов, форм и инструментов ее реализации. Не хватает необходимых знаний, навыков и компетенций – как языковых и цифровых, так и в области научной дипломатии, у представителей научного сообщества. Сказывается и проблема утечки мозгов.

Особенно уязвимая возрастная группа в этом контексте – молодые ученые, которые на начальном этапе научной карьеры сталкиваются с рядом проблем и ограничений. Это подробно было изложено в отчете Счетной палаты РФ о результатах экспертно- аналитического мониторинга мероприятия «Анализ реализации мер государственной поддержки молодых российских ученых в 2016–2017 годах и истекшем периоде 2018 года». Все эти проблемы и ограничения, конечно, оказывают влияние на развитие научной карьеры и приводят к потере интереса к научной деятельности у молодых ученых и/или утечке мозгов.

Вопросы привлечения молодых ученых к научной дипломатии неоднократно поднимались в различных дискуссиях представителей Российской академии наук, Российского совета по международным делам, Российского фонда фундаментальных исследований, Министерства иностранных дел России. В Концепции международного научно-технического сотрудничества РФ в п. 26 в качестве мероприятий по активизации научной дипломатии указывается «поддержка международной молодежной научной дипломатии, участия российской научной молодежи в мировых объединениях молодых ученых, поддержка российских инициатив по формированию таких объединений». Однако до настоящего времени механизмы поддержки молодежной научной дипломатии в контексте международного научно-технического сотрудничества и внешнеполитических целей страны не сформулированы.

И все же российские молодые ученые, на мой взгляд, – это самые перспективные потенциальные участники активной научной дипломатии. Действительно, именно эта возрастная категория ученых наиболее ориентирована и готова к взаимодействиям в виртуальной среде. Именно молодые ученые наиболее мобильны, что подтверждают данные международной и национальной статистики (академическая мобильность растет с уровнем образования). К тому же они обладают более высоким уровнем языковых компетенций, способны и готовы взаимодействовать с зарубежными коллегами из этой же возрастной категории. Кстати, исследования общественного мнения в зарубежных странах показывают более высокую долю положительного отношения к России именно среди молодежи.

Если рассматривать государственную поддержку молодежной научной дипломатии с позиции участия молодых ученых в международном научно-техническом сотрудничестве для реализации национальных целей России, то, безусловно, необходимо повышать уровень знаний, навыков и умений в области международного научно-технологического сотрудничества и научной дипломатии. При этом необходимо оказывать содействие в распространении результатов и достижений российских молодых ученых.

В то же время исследования по интеллектуальной миграции высококвалифицированных специалистов из России за рубеж, очевидно, надо рассматривать с позиции усиления социальной политики поддержки молодых ученых: трудоустройство, заработная плана, обеспечение жильем, – а не научной дипломатии.

Безусловно, по мере глобализации и интернационализации науки ученые во всем мире оказываются все более вовлеченными в международные коммуникационные процессы. Оценка эффективности научной деятельности измеряется данными о количестве публикаций и цитировании, полученными из международных баз данных научного цитирования Web of Science и Scopus, объемами финансирования и количеством грантов из международных источников. Основная задача научной дипломатии – установление дополнительных каналов коммуникации и источников информации с помощью ученых.